17 апреля 2014 года ушёл из жизни, пожалуй, последний общепризнанный классик мировой литературы, лауреат Нобелевской премии Габриэль Гарсиа Маркес. О жизни и творчестве великого колумбийца рассказывает кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник кафедры истории зарубежной литературы МГУ .

Елена Огнева:
 

- Маркес — это одна из самых значимых фигур XX века, писатель, который сформировал уже не одно поколение писателей, как латиноамериканских, так американских и европейских. И воспитал целое поколение читателей.
- Почему Маркес всегда был так любим именно у нас? Потому что он пришел к нам в 1970 году, и его «Сто лет одиночества» по меркам того времени производила эффект разорвавшейся бомбы. Очень непривычный стиль, очень непривычная проблематика, хотя для нас латиноамериканские писатели уже были достаточно знакомы. «Сто лет одиночества» – это текст, который можно с одинаковым интересом читать в кабинете, на кухне и в гостиной. Ее мог читать филологически неподкованный человек, академический специалист или старший школьник – каждый выносил что-то для себя из этой книги, Маркес существует на каждом читательском уровне.
- Роман «Сто лет одиночества» — это отчасти программное произведение. Во-первых, в нём затронута проблематика «виоленсии» – главный герой, полковник Аурелиано Буэндиа, стоит на одной из ступеней лестницы, ведущей к тиранам. Во-вторых, произведение стало частью программы, которая получила название «Общая книга». «Все мы пишем общую книгу о человеке Латинской Америки» - говорили Маркес, Льоса, Карпентьер и Кортасар – создатели нового латиноамериканского романа. Поэтому Маркес даже вставил в «Сто лет одиночества» образы из произведений своих современников. И эта концепция написания общей книги эволюционировала в 1973-м году, когда произошёл путч в Чили – тогда практически все писатели отреагировали очень быстро и начали создавать общую книгу о латиноамериканском диктаторе. Они буквально провели рабочую встречу, поделили между собой материалы, и каждый должен был написать книгу о своём латиноамериканском диктаторе. Это поразительная вещь, история литературы знает очень мало подобных примеров. И Маркес написал тогда «Осень патриарха», где создал собирательный образ диктатора. Это было последним примером сотворчества, в 1980-е пути писателей разошлись.
- У Маркеса в центре всегда «одинокий старик», упустивший какие-то шансы. Одинокий человек, жертва мифа о нём самом. Поэтому в образе генерала, при всей его кровавости и однозначности, всё равно перевешивают какие-то положительные эмоции.
- Маркес называл одиночество константой своего творчества. При том, что сам он был человеком счастливым, он тонко чувствовал метафизическое одиночество Латинской Америки. Это удел – одиночество любви, одиночество ненависти, одиночество власти, одиночество славы, одиночество осознающей себя личности.
- Когда Маркес говорит о любви, он изображает либо удовлетворенную животную страсть, либо платоническое страдание. Любовь у него всегда ущербна. И только в последнем романе она наконец-то становится цельной. Этот образ любви вбирает в себя и дантевское преклонение перед Беатриче, и любовь принца к спящей красавице, да и вообще там очень много культурных и исторических аллюзий. Традиционная поэтика чуда в этом произведении отходит на второй план, хотя какие-то элементы фантастического по-прежнему присутствуют: надпись на зеркале, гроза в ночь встречи, инфернальный запах серы. Но эти элементы магического вытесняет основопологающее чудо любви. Очень символично, что Маркес, который изначально приходит к нам с образом ста лет, в своем последнем романе заканчивает словами «я доживу до ста лет и умру в объятьях любви». Бедный Маркес, он не смог уподобится своему старенькому герою и не дожил до ста лет.
- Мне кажется, в пространстве одного фильма невозможно уместить мир «Ста лет одиночества», поэтому мы до сих пор не увидели экранизаций. Это очень сложно, Маркес апеллирует ко всем чувствам человека.
- Маркес для Латинской Америки – это с одной стороны национальное достояние, национальный герой, бренд. С другой стороны, Маркес — это то, с чем новое поколение писателей уже не хочет себя ассоциировать. Они уходят от этой магии, от темы одиночества, от латиноамериканскости. Да, это где-то и влияние США, но это так же и боязнь быть сравниваемыми с таким автором как Маркес.
- Маркес – очень ангажированный писатель с очень левыми взглядами, которые всегда имели для него большое значение. Но его повествование никогда не было настолько эксплицитным, чтобы быть похожим на агитку.
- У Маркеса не всегда можно проследить какие-то явные влияния. Это где-то и хэмингуэевский диалог и фолкнеровская сага. Сам Маркес утверждал, что в молодости испытал влияние Кафки, но впоследствии он это влияние переосмыслил.
- Магия Маркеса строится на основе городских легенд, на житиях, на романсах, устной народной культуре. Это иное качество фантастического, отличное от традиционного представления о магическом реализме, свойственном, к примеру, раннему Карпентьеру.
- Маркес отлично танцевал. Почему-то об этом редко говорят. Они с женой Мерседес на писательских вечеринках постоянно танцевали. Он был очень жизнелюбивым человеком. Несмотря на грустный тон, на тиранов, ураганы, сметающие целые селения, одиночество и постоянный образ надвигающейся смерти, Маркес создавал очень красивый и яркий мир. И он был очень оптимистичным человеком. Слава к нему пришла поздно – и он радовался ей как ребёнок, для него это было то самое чудо.

Повтор программы от 23 апреля 2014 года. 

Теги: культура , литература , маркес , огнева , патриарх